ГЛАВНАЯ   НОВОСТИ   РАСПИСАНИЕ БОГОСЛУЖЕНИЙ   КОНТАКТЫ   КАРТА САЙТА
Главная » О храме » История » История села » Павловское в XVIII - нач. XIX века » Ивановское, Борзые, Вельяминово

Ивановское, Борзые, Вельяминово

Древняя история Ивановского и Вельяминова отразилась в археологических памятниках. На окраинах этих селений обнаружены селища XIV—XVII веков. Селища не исследовались, но были сделаны некоторые находки. В основном, это средневековая керамика.

Некоторые исследователи связывают эти поселения с боярским родом Вельяминовых. Род известен еше со времен Киевской Руси. В XIV веке, когда складывалось Московское княжество и его правящий строй, всего несколько родов находились в первом ряду боярства. Это Ратшичи (предки Пушкиных). Кобылины (предки Романовых) и Морозовы. Но на первом месте при Иване Калите стояли Протасьевичи (Воронцовы-Вельяминовы). Этой семье по традиции принадлежала должность тысяцкого, фактически главнокомандующего московским войском, первого среди бояр.

Один из Вельяминовых был свояком Дмитрия Донского, они были женаты на сестрах — суздальских княжнах. Но именно при Донском должность тысяцкого была упразднена. Обиженный этим, его наследник бежал в Тверь, город, соперничавший с Москвой. В конце концов, Иван Васильевич Вельяминов был захвачен и казнен, а все его вотчины конфискованы. Несчастья преследовали этот род. Племянник Ивана Васильевича Полиевкт «убился с церкви» — погиб, упав с колокольни. Его единственная наследница Евфросинья была выдана замуж за одного из сыновей Дмитрия Донского — князя Петра. Из документов начата XV века известно, что княгине принадлежало село Рож-дествено на Истре.

Таким образом, данные археологии, топонимики (названия деревень) и земельных документов показывают, что в нижнем течении Истры была полоса владений Вельяминовых (две деревни Вельяминово и село Рождествено). После смерти княгини Евфросиньи села вошли в состав великокняжеских земель. Из этих земель деревни давались в поместье — за службу.

Самое раннее сохранившееся упоминание о деревне Борзые приходится на грань XV и XVI веков. По грамоте 1504 года Борзые числятся «за Сытиными детьми». В середине XVI века Сытины сохранили свои поместья в Звенигородском уезде, но деревня Борзые уже принадлежала Ярцовым.

Во многом раннюю историю этих поселений можно только реконструировать. По писцовой книге 1658—1560 гг. Семену Степановичу Ярцову принадлежит крупная вотчина из пяти деревень. В нее вошли деревни Новинки-Борок-Вельяминово и Борзые. Складывание крупного владения Ярцовых на Истре можно связать со службой Ярца, управляющего («посельского») дворцового села Иславского. Этот Ярец вполне может считаться основателем рода дворян Ярцовых. Ярцевы владели землями в Переславле-Залесском, Ростове и Юрьеве, но связать с ними Семена Степановича нет возможности.

В начале XVII века вотчина на Истре стадо поместьем князей Воротынских. В XVI веке Воротынские были последними русскими князьями которые еше сохраняли свои удельные владения. Главой княжеского рода был поистине выдающийся человек - полководец князь Михаил Иванович. Он начал свою службу не при дворе, а на южных границах, охраняя их от частых набегов кочевников. Он прославился при взятии Казани, первым ворвался на крепостную башню. При повзрослевшем Иване Грозном, который завидовал его военным успехам, князь попал в опалу. По общей просьбе он был возвращён из ссылки и назначен наместником Казани.

Воротынскиий был составителем устава сторожевой и станичной службы, т.е. одним из основателей регулярных пограничных войск.

В 1571 голу крымские войска вторглись в Россию и сожгли Москву. Царь трусливо бежал. На следующий год крымчаки повторили поход. Под Серпуховом 120-тысячное войско было встречено русскими полками под командованием Воротынского и полностью разбито. Князь Воротынский стал героем, спасшим Москву от очередного разорения.

В следующем году его обвинили в чародействе и умысле извести царя. Иван Грозный велел пытать Воротынского огнем и, по свидетельству современников, сам подгребал пылающие угли к телу связанного князя. Замученного полководца повезли в ссылку, но в дороге он умер. Вместе с Воротынским казнили и Михаила Яковлевича Морозова.

Михаил Иванович Воротынский входит в число наиболее выдающихся военных деятелей за всю историю отечества. Когда в 1862 году в Новгороде поставили памятник тысячелетию России, то рядом с изображениями Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова поместили и воображаемый портрет Михаила Ивановича Воротынского.

Его сын, князь Иван Михайлович был очень заметным лицом в Смутное время. Он назывался даже одним из претендентов на русский престол. Но боярской группировкой был выбран Василий Шуйский, его свояк (оба были женаты на княжнах Буйносовых-Ростовских).

Иван Михайлович был женат дважды. Первая жена его умерла рано. Его единственный сын от второго брака родился в 1610 году. На крестинах присутствовали все высшие чины Московского государства. Крестным отцом младенца был выбран молодой герой, племянник царя Михаил Скопин-Шуйский. Но. по историческому преданию на этом пиру Скопин-Шуиский, освободивший Москву от «тушинского вора». был отравлен из зависти своими родственниками. В народной легенде о популярном полководце говорилось, что крестник Скопина тоже не проживет долго. И действительно, князь Алексей Иванович умер довольно молодым (42 года).

Воротынские получили поместье на Истре в 1604—1605 гг., после смерти Ивана Михайловича оно было оставлено его сыну. В документах 1623-1624 гг. описано подмосковное поместье юного князя Алексея Воротынского. Князю было 13-14 лет, и сам он службу еше не начинал. Центром поместья было сельцо Ьорзое на Истре. В нем стоял двор помещика, и было 8 дворов. Причем были и кабальные люди т.е. зависимые от помещика по кабале (долгу), посаженные на дворы

В деревне Новинки-Борок-Всльяминово было 12 дворов с 16-ю крестьянами и бобылями. Названа одна крестьянская фамилия - Роговы. Надо сказать, что поместье было очень хорошо для этого времени и района населено.

Ивановское тогда было пустошью, бывшей деревней. В XVII веке это название впервые появляется в дошедших до нас документах, ничего определенного о его судьбе в более раннее время сказать нельзя.

Князь Алексей Иванович Воротынский по своему происхождению, богатству, родовым связям мог претендовать на самые высокие должности в государстве. Но видимо, он был мало способен к административной работе. Много лет князь Алексей Иванович прослужил при дворе на очень почетной, но не хлопотной должности царского чашника. При описании посольских приемов, царских обедов год за годом документы фиксировали: «А вина наряжал князь Алексей Иванович Воротынский».

Но женился он так, как требовало его происхождение, на царской двоюродной сестре Марфе Ивановне Романовой. Умер князь А. Воротынский в 1642 году на службе в Туле.

Алексей Иванович многое изменил в своем подмосковном поместье. Заново было отстроено село Ивановское, в нем появилась церковь Казанской Богоматери, посвященная иконе — покровительнице рода Романовых. Церковь была деревянной, выстроена «клецки», т.е. на основе сруба или клети, как и все избы вокруг. Иконы «и книги, и колокола, и всякое церковное строение» в храме было создано на деньги князя Воротынского. В церкви служил священник Семен Федоров.

В селе стоял княжеский двор с дворовыми людьми, и было 5 дворов крестьян и бобылей. В описании названы и родовые крестьянские фамилии — Кошелевы, Костромитины.

Два двора в селе стояли пустыми. Их бывшие владельцы «Гришка Степанов по прозвищу Гуляев и Оська Иванов Гусельников ходят на Москве, кормятца скоморошеством».

Обе деревни были крупными. В Вельяминове было всего 13 дворов с 36-ю крестьянами и бобылями (да из одного двора крестьянин бежал), в Борзых — 11 дворов.

Всего в вотчине на Истре было 26 дворов, в которых насчитывалось 99 жителей (мужского пола), т. е. общее число было более двух сотен человек.

Иван Алексеевич Воротынский был родственником царя Алексея Михайловича. Не очень ясно, кем была его мать. В литературе бытует версия о том, что Алексей Иванович Воротынский был женат дважды Его первой женой называют сестру царицы Марию Лукьяновну Стреш неву. Второй, о которой говорят и земельные документы, - Марфу Ивановну Романову. В любом случае, Воротынский был родственником царя, двоюродным (если по линии Стрешневых) или троюродным (по линии Романовых) братом.

Это считалось близким родством, и царь называл князя Воротынского братом.

По родству с царем князь Иван Алексеевич всю свою жизнь провел при дворе. Совсем юным он участвовал в свадьбе своего брата - он сидел «на месте государевом», охранял место до прихода жениха В 1655 году он уже нес реальную службу, заняв место отца при царском винном погребце. В 1659 году в селе Ивановском был на обедне царь Алексей Михайлович. Отстояв службу, обедать поехал в Павловское

Около 10 лет Иван Алексеевич служил в стольниках. Род Воротынских был одним из 15 родов, члены которых могли после этой службы, минуя многие ступени, получать боярский чин. В 1664 году «комнатный стольник» Алексей Воротынский встречал английских послов Чтобы подчеркнуть уважение к королю Карлу II, которому русское правительство помогло вернуть престол, Воротынскому было срочно «сказано боярство». Боярин Иван Алексеевич продолжал быть при дворе, не занимая какой-либо административной должности. Он присутствовал при парадных обедах, оставался «ведать Москву» во время коротких отъездов царя.

В этом же, 1664 году в Москву был возвращен из ссылки протопоп Аввакум, вождь раскола. Царь Алексей Михайлович на какое-то время надеялся примирить официальную церковь и старообрядцев и потушить многолетний конфликт. Но кончилось все новым арестом Аввакума.

Как писал Аввакум, Воротынский ездил к нему: «И князь Иван Воротынской тут же без царя молиться приезжал, а ко мне в темницу: ино не пустил горюна; я в окошко глядя, поплакал на него. Миленькой мой! боится бога, сиротинка Христова; да не покинет ево Христос! Всегда-то он Христов да наш человек!».

В 1670 году Ивановское было пожаловано Воротынскому из поместья в вотчину. Вотчина (отчина) была частным владением, хотя и ее царь мог отобрать за какую-либо вину. Но вотчина продавалась, передавалась по наследству, могла быть отдана в монастырь на помин души. Поместье же было фактически жалованием за службу. Оно выдавалось из государевой земли как временное владение. Помещик лишался этого участка земли в случае неявки на службу или побега с нее. В XVII веке поместье чаще всего передавалось по наследству сыновьям или его часть оставлялась вдове и дочерям «в прожиток». Постепенно разница между вотчиной и поместьем стирается.

В 1678 году в Ивановском не было церкви, она сгорела двумя годами раньше. В селе стоял боярский двор, двор приказчика «Микифорка Федорова сына Несмеянова». Кроме того, в селе были дворы кабальных (лично зависимых от боярина) людей. Все они, хотя и жили отдельными дворами, но работали на обслуживании княжеского двора. В селе было по три двора рыбаков и конюхов, по одному — псаря, сокольника, мельника и кузнеца.

Умер князь в 1679 году. Женат он был на Настасье Львовне Измайловой. Его единственный сын пережил его на год. Из дочерей только одна дожила до совершеннолетия.

Наследница Воротынских Настасья Ивановна, жена князя Петра Алексеевича Голицына, в следующем году продала село Ивановское князю Михаилу Юрьевичу Долгорукому.

Отцом Михаила Долгорукого был боярин Юрии Алексеевич, один из самых влиятельных государственных деятелей времени Алексея Михайловича. К 1682 году он был уже стар, и многие свои государственные должности неофициально передал сыну.

Михаип Юрьевич Долгорукий служил при дворе с 1661 года. Через 10 лет он был уже боярином. В правление Федора Алексеевича князь Михаил Юрьевич держал в руках несколько приказов - Иноземный. Смоленский, Казанского дворца, Разрядный, Стрелецкий.

В 1682 году в Москве сразу после смерти царя Федора Алексеевича ВСПЫХНУЛО восстание. Главной его силой были стрельцы. Именно их вмешательство во многом решило судьбу русского трона. Восставшие фактически захватили Кремль и перебили многих бояр, в том числе Нарышкиных - родственников по матери малолетнего тогда Петра I.

Михаил Юрьевич Долгорукий, который замещал отца в должности главы Стрелецкого приказа, попытался вмешаться. Его вместе с воспитателем царицы Артамоном Матвеевым бросили на копья стрельцов и растерзали. После стрельцы явились к престарелому отцу убитого с объяснениями. В доме князя их угостили водкой, и восставшие уже покидали боярский двор. Но в это время, как пишет современник, вбежала жена убитого с плачем. Старый князь стал ее утешать, говоря, что его сын мертв, но остались его внуки. Это услышали стрельцы, вернулись и убили своего престарелого командира.

Таким образом, наследниками этой ветви рода Долгоруких стали внуки Юрия Алексеевича. Село Ивановское с деревнями унаследовал Владимир Михайлович.

В. М. Долгорукий был одним из приближенных людей молодого царя Петра Алексеевича. Они росли вместе. С 1676 по 1692 год он его комнатный стольник, что означало самую большую доверенность. 18 сентября 1689 г., когда Петру пришлось спешно бежать в Троиие-Сергиев монастырь, Долгорукий сопровождал его.

В 1697 году князь Владимир Долгорукий в числе нескольких знатных юношей из окружения царя был послан в Италию. Князь должен был овладеть основами архитектуры и морского дела. Вероятно, с учебой молодого Долгорукого связан перевод на русский язык труда по классической архитектуре («Архитектура цивильная»).

В 1705 году в селе Ивановском была вновь построенная церковь Казанской Богоматери. В ней служили: «Поп Степан Дементьев, дьячок Михаила Анкудинов. пономарь Микита Тимофеев».

На боярском дворе жил конюх, а на скотном — скотник. Это было и все население Ивановского. Переписчики выясняли, куда девались 1 дворов из села. Но местные крестьяне объяснили, что это были кабальные люди, которые, согласно старинному обычаю, были освобождены со смертью боярина по его завещанию" Вотчина была продана уже без этих дворов.

В вотчине были три деревни: Козинки Вельяминове и Борзые. Вельяминове было 14 дворов и 58 жителей мужского пола. Борзые были еще больше - 18 дворов с 69-ю крестьянами.

Умер В.М. Долгорукий в 1716 г. После него остались вдова Анн Михаиловна, сыновья Сергей и Александр и дочери Мария. Анна. Ирина, Федосья и Евдокия. Ивановское наследовали вдова и сыновья.

Анна Михайловна Долгорукая (ум. 1720), урожденная княжна Черкасская - Дочь видного деятеля эпохи междуцарствия, боярина Михаила Алегуковича Черкасского. Князья Черкасские всегда занимали почетное место при дворе, - с тех пор, как первый из них выехал с Кавказа и стал тестем царя Ивана Грозного. Михаил Алегукович был одинаково хорошо принят и при дворе правительницы Софьи и в Преображенском - у Петра. И та, и другая партия искала его поддержки. Черкасский оказался ближе к Нарышкиным. В благодарность за услуги, оказанные им царю Петру, тот разрешил ему носить бороду даже тогда, когда другие бояре были ее лишены.

Князю Черкасскому принадлежало соседнее с Павловской Слободой село Рождествено. Оно также перешло по наследству дочери князя,. в замужестве Шепотьевой.

В 1715 году селом Ивановским владеет уже Сергей Владимирович Долгоруков. В этом году перепись учла не только жителей мужского, но и женского пола (впервые в России). В селе по-прежнему были только церковные и барские дворы, крестьяне жили только в деревнях. Ниже приведен фрагмент описи села 1715 года, что позволит оценить тщательность учета всего населения при Петре I.

«Двор. Поп Стефан Дементьев 38 лет, у него сын Иван, 14 лет, да жена Евдокия Андреева дочь 36 лет, да дочери девки Стефанида и Дарья 2 лет. Анна 10 недель. Двор. Дьячек Стефан Алексеев сын Богданов 21 году, у него мать просвирня, вдова Елена Иванова дочь 51 года да жена Наталья Михайлова дочь 20 лет. Двор. Понамарь Иван Никитин сын 21 года, у него мать вдова Акилина Васильева дочь, 51 года да жена Аксинья Назарова дочь 20 лет, да сестры — девки Ирина 20, Федосья 15 лет».

В селе во дворе помещика жил приказчик с семьей и работниками, а на скотном дворе скотники с семьями — всего 21 человек. В 14 дворах деревни Борзые было 103 человека обоего пола, а в Вельяминове 83 в 14 же дворах.

Долгорукие устроили в церкви Ивановского придел во имя преподобного Сергия. В 1720 г. они продали село Дмитрию Петровичу Бестужеву-Рюмину (в родословных росписях Бестужевых-Рюминых такой не значится, видимо, это рано умерший брат уже упомянутых Алексея и Михаила Петровича Бестужевых). Какое-то обстоятельство, возможно, скорая смерть нового владельца, вернуло село в род Долгоруких.

Оно перешло к родному племяннику В. М. Долгорукова Якову Петровичу. Он был женат на Анне, дочери петровского генерал-кригскомиссара Михаила Аргамакова. Князь прожил недолго, оставив жене и единственной дочери Марии все наследство, а также немалое количество долгов. Наверное, поэтому в первые годы после смерти мужа Анна Михайловна Долгорукая заложила немало своих имений, в том числе несколько московских дворов. Ивановским она владела в 1748 г. •по выкупу и по закладу».

Итак, в 1740-х годах Мария Яковлевна, единственная наследница в своей семье, оказалась богатой невестой.

Переход Ивановского в семье Долгоруких показано на таблице, причем шрифтом выделены владельцы села. По поводу этой линии князей Долгоруких много неясностей. Среди генеалогов некоторое время не было единства во мнении, дочерью какого Якова Долгорукого была Мария Яковлевна. На данный период (1719—1730-е годы) в роде имелось несколько Яковов: Федорович, Александрович, Петрович. Известно было только, что жена его Анна Михайловна писалась вдовой с 1739 г. Тщательное обследование некрополей московских монастырей и их описание в начале XX в. дало окончательный ответ на этот вопрос. В Казанской церкви Богоявленского монастыря на одном из надгробий прочитали следующие стихи:


«Князь Иаков Петрович Долгоруков к Богу
Имущ веру, надежду и любовь премногу.
Честь и слава своему княжескому роду.
Рожденный в тысяча семьсот в седьмом году
Октября седьмого дня; жш же не на долзе
К доброй своему дому отраде и пользе:
Тридцать бо лет с годом, шесть месяц и две седмчщы
И три дни было, когда Божией деснице
Дух свой отдал; однако ж был зрелый летами,
Понеже ся украшал добрыми делами.
Году тысяча семьсот тридесят осьмого.
Апреля в двадцать третий день, с полнощи седьмого
Часу успе в покои вечном со святыми.
Поминай и, путниче, молитвы твоими».

М.Я. Долгорукая, как выгодная партия стала предметом внимания потенциальных женихов. В судьбе ее живое участие приняла великая княгиня Екатерина Алексеевна (будущая императрица Екатерина II). Много лет спустя она вспоминала события, отнесенные ей к 1749 году: "... в то время предполагался брак между сыном графа Бестужева и дочерью княгини Долгорукой, рожденной Аргамаковой. ... У которой в характере было много странного. Часто она по ночам вставала и подходила к кровати своей спящей дочери, чтобы посмотреть, как она уверяла, не умерла ли эта дочь, которую она обожала; очень часто она будила ее, чтоб убедиться, что ее сон не был обмороком: кроме того, она всегда боялась, что ее дочь, богатая, остроумная, красивая и любезная, останется в девках, и поэтому всегда была готова выдать ее за первого встречного.

В эту минуту явилось трое соискателей: молодой граф Андрей Бестужев, который, будучи еще сумасброднее своей матери, а это много значит, был таким же пьяницей, как его отец, впрочем, не обладая при этом ни одним из достоинств этого последнего; вторым выставившим свою кандидатуру, был племянник императрицы Екатерины I, граф Скавронский, безобразная наружность которого равнялась его глупости; третьим наконец был князь Георгий Грузинский, который и женился на этой княжне; менее безобразный, чем граф Скавронский, он был зато круглый дурак; в особенности подчеркивало в нем этот недостаток то, что он никогда порядком не выучился говорить ни на одном языке, кроме своего родного, которого никто в России не понимал, кроме его грузин. Несчастная княжна, которой так не везло по части женихов и которую постоянно теснила ее мать, согласилась наконец выйти за последнего. Признаюсь, я постаралась ... отговорить мать.

Княгиня Мария Яковлевна была всегда бесконечно благодарна мне за то, что я помогла отговорить ее мать выдать ее за графа Бестужева, который и по характеру, и по своим порокам был извергом; хотя она и не была счастлива, но с этим последним она была бы гораздо несчастнее.

А между тем никогда женщина не заслуживала большего счастья, чем она; это была одна из редких личностей по ее замечательной кротости, чистоте ее нравов и доброте сердца; труднее сказать, какого качества ей недоставало, чем перечислить все ее добродетели; никогда женщина не была так уважаема всеми без исключения, как она; она пользовалась высоким личным уважением со стороны всех ее знавших или даже только слыхавших о ней; это уважение к ней со временем только возросло бы, если б она не умерла во цвете лет 25-го декабря 1761 г., в самый день кончины императрицы Елисаветы.

Я ее искренно оплакивала, ибо не было такого знака дружбы и привязанности, которого бы эта достойная женщина не выказала мне в течение всей своей жизни, и, если б она дожила до моего восшествия на престол, которого она ожидала с таким нетерпением, она, конечно, заняла бы выдающееся место при мне; это был друг верный, разумный, твердый, мудрый и осторожный. Я никогда не знала женщины, которая соединяла бы в себе такое количество различных достоинств, и если б она была мужчиной, о ней говорили бы восторженно».

Трудно сказать, насколько верно описала Екатерина события и характеры, но хронологию она нарушила, — свадьба княжны Долгоруковой с царевичем Грузинским произошла гораздо раньше. В 1749 г. сын канцлера А.П. Бестужева вообще не мог свататься, так как он уже Два года как был женат.

Георгий Вахтангович Грузинский (1712-1786) был сыном Картлииского царя Вахтанга VI Законодателя. От Георгия и его брата Бакара пошли князья Грузинские. Как видно из приведенного отрывка, вскоре князь Георгий остался вдовцом и наследовал вотчины жены.

У них было два сына, но оба они умерли в детском возрасте. В мате- риалах 4-й ревизии (1762-1764 гг.) находим сказку о вотчине «генерал-порутчика и орденов Александра Невского и Анны кавалера Грузинского царевича Георгия Вахтанговича» селе Ивановском и деревнях Вельяминове и Борзые. Здесь интересная заметка о происхождении владения. «А по второй ревизии, — говорится в сказке, - было за тещей его вдовой княгиней Аннон Михайловной Долгоруковой и за его детьми князем Яковом и князем Василием Егоровыми «по выкупу и по закладу».

В вотчине значатся 24 человека дворовых, но из них 10 оставлены при доме прежней владелицы, двое отпущены на волю, а один переведен в деревню Борзые. Как мы видим, прежде чем отдать имение за дочерью в чужой род, Анна Михайловна Долгорукая изрядно поубавила ее население.

В Вельяминове было крестьян 51 мужского и 63 женского пола. Из них четверо остались при теше князя Грузинского, 1 крестьянин переведен в его Костромскую вотчину. Есть перемещения и браки с деревней Борзой и селом Ивановским этой же вотчины. Так, у крестьянина Андреяна Матвеева 2 сына и две дочери. Одна дочь отпущена замуж в село Павловское графа Ягужинского, вторая отпущена на волю.

В деревне Борзые было всего 93 души обоего пола. Из них двое оставлены у теши, один продан ей же, один отдан в рекруты, одна девушка отдана замуж в Ивановское — Садки, вотчину Ф.А. Лопухина, три семьи переведены из села Ивановского.

Как уже было сказано, князь Георгий Вахтангович не оставил мужского потомства. Ивановская вотчина в качестве приданого перешла к дочери, Анне Егоровне Грузинской (1754—1779), которая вышла замуж за князя Алексея Борисовича Голицына (1732—1792). 14 августа 1772 г. у них родился сын. Он в честь деда получил дотоле не употреблявшееся в роду Голицыных имя Егор (Георгий на русский лад). Егор Голицын дослужился до генерал-майора и камергера, имел боевой орден св. Георгия 4-й степени. Он был метким карикатуристом и острословом, за что и пострадал в царствование Павла I. Император сослал его в Москву, где тот и просидел до конца Павловского царствования. Он умер внезапно 21 декабря 1811 г , 34 лет от роду, холостым.

Вотчина на Истре была продана Кологривовым. О владелице села Екатерине Александровне, урожденной Челишевой. мы практически ничего не знаем. Ее муж Андрей Семенович Кологривов был одним из героев войн с Наполеоном. Он дослужился до чина генерал-лейтенанта. В обществе у него была репутация ШУМНОГО, вечно ссорящегося с кем-то человека.

Село Ивановское с деревнями стало приданым для его дочери Надежды Андреевны, в первом браке графини Коновницыной. Надежда Андреевна при своем первом появлении в свете привлекла всеобщее внимание как талантливая актриса и певица. Во втором браке она была женой крупного военного - князя Дондукова-Корсакова.

Князь Александр Михайлович Дондуков-Корсаков родился в 1820 году и окончил юридический факультет Санкт-Петербургског университета. Но затем он выбрал военную карьеру Практически вся его последующая жизнь была связана с Кавказом. Всю первую половину XIX века Россия вела затянувшуюся войну с горцами, периодически воевала с Турцией. Положение для России в 1840-х годах на Кавказе было очень тяжелым. Именно в этот период князь Дондуков-Корсаков приобрел первый военный опыт.

Несмотря на то, что он несколько лет числился адъютантом главнокомандующего российских войск на Кавказе, он участвовал практически во всех важных боевых действиях. В 1845 году он был ранен а после сильно контужен, получив орден Владимира 4 степени с бантом. В 1851 году он уже в чине полковника и должности адъютанта главнокомандующего князя Воронцова продолжал ходить в боевые экспедиции.

При начале Крымской войны, которая для России была удачной только на Кавказе, Дондуков-Корсаков прославился тем. что отбил орудия у неприятеля. Этот подвиг принес ему Георгиевский орден 4-й степени. В следующем году он был назначен командиром одного из самых знаменитых полков — Нижегородского драгунского. С этим полком он успешно сражался под крепостью Каре, которую русские войска принудили сдаться. Князь Александр Михайлович стал генералом.

Он, по воспоминаниям современников, был истинным отцом-командиром для своего «славного» полка. «С утра и до поздней ночи дом князя был открыт настежь для офицеров полка, начиная с самого юного прапорщика и даже для юнкеров. Радушие, гостеприимство, хлебосольство были главнейшим основным девизом князя и княгини — его супруги. Каждый день за обеденным столом у князя сидели все офицеры полка и уходили от него на короткое время лишь для того, чтобы вечером явиться вновь. При разных передвижениях и во время последующих кавказских походов никто из офицеров никогда и не помышлял о завтрашнем пропитании: все были вполне уверены, что они в свое время будут накормлены, напоены, что никто из них никогда не встретит нужды или затруднений, потому что собственный кошелек князя был во всякую минуту к услугам нуждающихся..

Попечение князя в одинаковой мере распространялось и на нижних чинов: нижегородские солдаты всегда были хорошо одеты, а на смотрах и щегольски; пища была у них улучшенная, помещение удобное и чистое, лагерь был в постоянном порядке: обоз, лошади — все это носило отпечаток особенной заботливости и большая часть имущества имелась в двойном и даже в тройном комплекте».

Со своей стороны княгиня взяла заботу о «культурной части» полковой жизни. «Домашние спектакли, балы, пикники, семейные вече-ра, концерты — сменялись один за другим. Смело можно сказать, что ни один полк в то время на Кавказе не проводил времени в своей штаб-квартире так весело и разнообразно, как нижегородцы".

Нижегородский полк продолжал боевые действия в Чечне. Его командир получил свою первую звезду-орден Станислава 1 степей:

1858 года Дондукова-Корсакова перевели в распоряжение наказного атамана Войска Донского Это была уже более административная, очень ответственная должность тем более, что князю приходилось замечать атамана.

Уже в чине генерал-лейтенанта Дондуков-Корсаков вышел в отставку и занялся лечением старых ран. Но в 1860-х годах снова поступил на спужбу, чтобы участвовать в деле освобождения крестьян. Война с Турцией за освобождение Балкан застала его на должности киевского генерал-губернатора. На войну он пошел по собственному желанию и был назначен командиром корпуса, а затем начальником восточного отряда.

После окончания войны он стал русским комиссаром в Болгарии при нем было установлены основы первого свободного управления страной. В Болгарии имя Дондукова-Корсакова почитается наряду с именами Скобелева и графа Игнатьева, одна из дружин войска названа его именем.

После этой блестяще выполненной задачи князь был губернатором в Харькове и Одессе, а с 1882 года вернулся на Кавказ. Он был назначен главнокомандующим всех войск и одновременно высшим гражданским правителем огромного края.

 

Rambler's Top100