В 1645 году в Москве венчается на царство государь Алексей Михайлович (1629 – 1676), а через пять лет его воспитатель, "дядька", ближайший друг и любимец боярин Борис Иванович Морозов (1590 – 1661) начинает в своём родовом имении на территории усадьбы возведение величественного каменного Храма Благовещения Пресвятой Богородицы. Упоминаемая в 1593 году Благовещенская церковь была деревянной и уже не отвечала требованиям времени. Замысел боярина был столь грандиозен, что строительство растянулось на десятилетие и, к сожалению, случилось так, что с 1661 года окончанием работ руководила уже вдова Бориса Ивановича – Анна Ильинична Морозова. Благо, эти работы подходили к своему завершению. Как свидетельствуют архивные материалы, уже в следующем 1662 году для Храма заказываются иконы, а в лето 1663 года главы "опаиваются белым железом". Доподлинно известно, что на строительстве Храма в 1661 – 1662 годах работал мастер Андрей Моисеев "со товарищи". 

Чтобы получить представление о храмовом комплексе, выросшем в Павловской Слободе, необходимо немного забежать вперед и взглянуть на фото с литографии А.А.Александровского 1878 года. Это единственный графический документ, на котором архитектурный ансамбль Благовещенской церкви запечатлён практически в неизменном со дня возведения виде - таким, каким он был задуман изначально.

Храм был поставлен на высоком правом берегу реки Истры и состоял из двух основных объёмов – собственно храма и расположенной к югу и отстоявшей от него высокой шатровой колокольни. Мощь каменных стен, лаконичность и соразмерность архитектурных форм, светотеневая пластика фасадов и, конечно же, потрясающий объём комплекса выводят Благовещенский Храм за рамки провинциального приходского сельского храма. Строгий и возвышенный, в отсутствие вычурности, стиль, устремлённое в небо семиглавие, столп колокольни очень активного силуэта – во всем видна претензия на очень высокий статус сооружения. В монументальности и простоте именно храма угадываются определённые черты сходства с древними московскими соборами, а в художественном образе колокольни – мотивы кремлёвских башен. И, думается, это не случайно. Стольник Борис Иванович Морозов, безусловно, рассчитывал на приём у себя в поместье высоких царственных особ. Поэтому он и строил достойный и соответствующий этому замыслу храм, перенося на берега Истры образ первопрестольной. И действительно, впоследствии в разное время здесь бывали царь Алексей Михайлович и его дети - государи Фёдор Алексеевич и Иван V Алексеевич, царевна Софья и будущий царь Петр I Великий. Кто-то из них находил здесь кров и отдых, кто-то – возможность светлой молитвы, кто-то – спасительное убежище.

Великий князь Алексей Михайлович любил ездить в загородные сёла, отправляясь на богомолье или на свою любимую потеху – охоту. Неоднократно бывал он и в Павловской Слободе, проездом или в гостях у своего друга боярина Морозова. Любой загородный выезд царя Алексея Михайловича представлял собой пышное и впечатляющее зрелище. "Государь ехал ночевать, следовательно, шествие открывал постельный возок, при котором ехали постельничий и стряпчий с ключом, с ними 300 жильцов по три в ряд в цветном платье на лошадях во всякой ратной сбруе. За жильцами 300 конных стрельцов по 5 в ряд; за стрельцами 500 рейтар, за ними 12 стрелков с долгими пищалями. За стрелками Конюшенного приказа дьяк, потом государевы седла, жеребцы, аргамаки, кони и иноходцы, 40 лошадей под седлами, наряд на них большой, цепи гремячие и поводные, кутазы и наузы , седла покрыты покровцами цветными и ковриками золотными. Перед государем у кареты боярин, подле кареты по правую сторону окольничий. Сам царь в английской карете шестернею, возники (лошади) с немецкими перьями, на возницах кафтаны бархатные и шапки бархатные с соболем и перьями. С царем в карете четверо бояр. Царевич ехал в избушке шестернею, с ним сидели дядька его и окольничий; за ним бояре, окольничие, стольники и ближние люди, около избушки стрельцы. За царевичем ехала царица в каптане в 12 лошадей, с нею мамы и боярыни; за царицею царевны большие и меньшие также, в каптанах, окруженных стрельцами; за царевнами боярыни верховые, казначеи, карлицы, постельницы, всего каптан 50". Конечно же, не мог ударить лицом в грязь боярин Морозов ни перед царём земным, ни, тем более, перед Царём Небесным. По замыслу его вознёсся над рекою чудный и величественный белоснежный Храм как символ Царства Небесного, символ надежды и спасения.