Об отречении Петровом повествует все 4-ре Евангелиста, хотя в повествованиях их сразу бросается в глаза некоторая разница. Впрочем различие это нисколько не касается существа дела: Евангелисты только дополняют и разъясняют друг друга, так что из сопоставления всех их показаний слагается точная и полная история этого происшествия.
Петр находился во время суда над Господом, сначала у Анны, а потом у Каиафы, в одном и том же внутреннем дворе первосвященнического дома, куда его ввела придверница, по просьбе св. Иоанна, знакомого первосвященнику. То, что это был один и тот же двор общего первосвященнического дома, в разных отделениях которого жили оба первосвященника и Анна и Каиафа, устраняет кажущееся противоречие между повествованиями св. Евангелиста Иоанна, с одной стороны, и тремя другими Евангелистами, с другой стороны. Св. Иоанн представляет отречения начавшимися во дворе Анны и там же окончившимися, а прочие три Евангелиста, совсем не упоминающие о допросе Господа у Анны, излагают дело так, как будто все три отречения происходили на дворе у первосвященника Каиафы. Ясно, что это был один и тот же общий двор. Когда при содействии Иоанна, который "бе знаем архиереови", Петр вошел во двор первосвященника, вводившая его привратница, по св. Иоанну, сказала ему: "еда и ты ученик еси Человека Сего?" Петр отвечал: "несмь", и стал к огню, который был разведен ради непогоды и холода. Однако, служанка не оставила его в покое, и, по св. Марку (14:67), всмотревшись в его лицо, освещенное огнем, утвердительно сказала: "и ты с Назарянином Иисусом был еси", а также и другим говорила: "и сей с Ним бе" (Лук. 22:36). Тогда Петр продолжал то же отречение, говоря: "жено, не знаю Его" (Лук. 57), "не вем, что ты глаголеши" (Марк. 68 и Матф. 70). Так совершилось первое отречение, начавшееся у ворот и кончившееся у огня. Как свидетельствует св. Марк, Петр, желая, видимо, избавиться от неотвязчивой привратницы, ушел от огня в переднюю часть двора, на преддворие, к воротам, чтобы в случае нужды бежать. Так прошло немалое время. Снова увидев его, все та же служанка (Марк. 69) стала говорить стоявшим тут: "яко сей от них есть". К ней присоединилась и другая служанка (Матфея 71), тоже говорившая: "и сей бе со Иисусом Назореем". Еще кто-то обратился прямо к Петру: "и ты от них еси" (Лук. 58). Петр снова переменил место и опять стал у огня, но и тут некоторые (Иоан. 25) начали говорить: "еда и ты от ученик Его еси?" "Он же отвержеся и рече: несмь". Это было второе отречение, происшедшее как раз в то время, когда Иисуса от Анны вели к Каиафе, как можно думать на основании 24 и 25 ст. 18 гл. от Иоанна. После второго отречения прошло около часа (Лук. 59). Приближался утренний рассвет и с ним обычное "петлоглашение" (Марк. 13:35). Оканчивался суд над Господом у первосвященника Каиафы. Тогда один из рабов, родственник Малха, которому Петр отсек ухо, сказал Петру: "не аз ли тя видех в вертограде с Ним?" (Иоан. 26), а другой добавил: "и сей с Ним бе, ибо галилеанин есть" (Лук. 59), и вслед за тем многие начали говорить: "галилеанин еси, и беседа твоя подобится" (Марк. 70), "и яве тя творит" (Матф. 73). На Петра напал страх, и он начал "ротитися и клятися, яко не вем Человека Сего", и "второе алектор возгласи", как свидетельствует св. Марк, несомненно со слов самого Петра (Марк. 71-72). В первый же раз петух запел, по свидетельству св. Марка, после первого отречения (ст. 68). "И обращся Господь воззре на Петра: и помяну Петр слово Господне - и исшед вон плакася горько" (Лук. 22:61-62). Так совершилось третье отречение, которое, видимо, совпало с моментом, когда Господа уже осужденного и подвергнутого поруганиям и избиениям, вывели из дома Каиафы во двор, где Он под стражей должен был ожидать утра (Лук. 63-65) и нового уже официального заседания синедриона, на котором был вынесен формальный приговор. От пения петуха и взгляда, брошенного на него Господом, в душе Петра возникло жгучее, горькое раскаяние: он бежит от места своего падения наружу и горько его оплакивает.
