Архиепископ АВЕРКИЙ РУКОВОДСТВО К ИЗУЧЕНИЮ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ НОВОГО ЗАВЕТА ЧЕТВЕРОЕВАНГЕЛИЕ
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА
18. СОВЕЩАНИЕ ПЕРВОСВЯЩЕННИКОВ И СТАРЕЙШИН ОБ УБИЕНИИ ХРИСТОВОМ. ПОМАЗАНИЕ ГОСПОДА ЖЕНОЙ-ГРЕШНИЦЕЙ В ДОМЕ СИМОНА ПРОКАЖЕННОГО И ПРЕДАТЕЛЬСТВО ИУДЫ
(Матф. 26:1-16; Марка 14:1-11; Луки 22:1-6)
Закончив все вышеприведенные речи ученикам Своим, Господь предрек скорое наступление часа Своих крестных страданий в словах, приводимых только одним Еванг. Матфеем: "весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие". Праздник Пасхи начинался 14 Нисана вечером и в тот год приходился на пятницу (см. Иоан. 19:14): отсюда можно заключить, что слова эти были произнесены во вторник вечером или в среду.
ПАСХА была самым главным и торжественным праздником у евреев. Праздновалась она в память чудесного избавления от еврейского "пейсах", что значит: "прохождение", "пощада" в память того момента, когда Ангел, погублявший египетских первенцев, видя кровь закланного агнца на дверных косяках и перекладинах еврейских домов, проходил мимо и таким образом щадил первенцев еврейских (Исх. гл. 12). В соединении с праздником опресноков, который начинался на второй день Пасхи, Пасха праздновалась 8 дней - с вечера 14-го по 21-е число месяца Нисана, соответствующего концу нашего марта месяца и началу апреля. В 10-й день Нисана отцы семейств должны были избрать по агнцу однолетнему, без порока, который и закалался в 14-й день, во дворе святилища, по надлежащем приготовлении, а затем испекался. В память первоначального окропления кровью его косяков и порогов, впоследствии при праздновании Пасхи кровью закланного агнца кропили жертвенник, почему агнец и закалался при скинии, а потом при храме. Приготовленного агнца ели всего сполна, не оставляя ни костей, ни жил и т. п. с пресным хлебом и горькими травами. Это вкушение начиналось тотчас по захождении солнца вечером 14 Нисана. Прежде всего приступали к чаше, наполненной вином, разбавленным водой: воздав хвалу Богу, глава семейства пил из нее, а за ним по очереди все присутствующие: это называлось "первая чаша". После сего умывали руки, благодаря Бога. Затем начинали понемногу вкушать агнца пасхального, с пресным хлебом, горькими травами и родом густого соуса из фиников, смокв, винограда и уксуса, произнося славословие, после чего блюда уносились и снова поставлялась чаша с вином и водой. Блюда уносились, чтобы возбудить любопытство детей и на расспросы их рассказать историю праздника (Исх. 12:26-27). Глава семейства рассказывал историю еврейского рабства в Египте, избавление от него и установления в память этого праздника Пасхи. Когда снова вносились блюда, он произносил: "это - Пасха, которую мы вкушаем в память того, что Господь пощадил домы наши в Египте"; возвышая пресные хлебы и горькие травы, он объяснял, что первые напоминают поспешность бегства евреев из Египта, а последние - горечь египетского рабства. Засим пели первую часть так называемой аллилуйи, именно псалмы 110-114, произносили краткую молитву и снова пили вино из чаши, что называлось "вторая чаша". Затем опять умывали руки и снова вкушали агнца, травы и хлеб: от агнца ничего не должно было оставаться до следующего дня. Опять умывали руки и пили третью чашу, называвшуюся "чашей благословения", так как испивая ее, глава семейства в особенной молитве благословлял Бога за Его особенную благодать. В заключение испивали четвертую чашу, называемую "галлел", так как вслед за ней воспевали вторую часть аллилуйи, т.е. псалмы 115-118. Эта пасхальная вечеря, по общему убеждению литургистов, легла в основу чина нашей христианской Евхаристии - таинства Причащения.
Слова: "Предан будет на пропятие" указывают на Божественную прозорливость Господа. Он знал день Своей смерти, хотя сами враги Его говорили: "но не в праздник, да не молва будет в людех".
Все три синоптика передают потом о совещании, какое было у первосвященников и старейшин иудейских о погублении Иисуса. Боясь возмущения народа, который мог вступиться за Господа, они решили взять Его хитростью, тихонько от народа и по миновании праздника. Найдя предателя, они, одержимые неистовой злобой, не стали ждать окончания праздника. Св. Матфей говорит, что это совещание было в доме первосвященника, глаголемаго Каиафы, именно во дворе. Дворы на Востоке, находившиеся внутри здания, нередко служили местами собраний. Собственное имя Каиафы было Иосиф, а Каиафа было прозвище или фамилия. Он был зятем прежнего, смененного римским проконсулом первосвященника Анны, или Анана.
Далее первые два Евангелиста св. Матфей и св. Марк повествуют о помазании Господа миром некоей женой в дому Симона прокаженного. Это помазание церковное предание отличает от того помазания, которое было совершено Марией, сестрой воскрешенного Лазаря, за шесть дней до Пасхи и еще до входа Господа в Иерусалим. Этот Симон прокаженный называется так потому, что, по-видимому, был исцелен Господом от проказы. По церковному же преданию, запечатленному очень умилительно в богослужебном последовании Великой Среды, жена, приступившая ко Господу с тем, чтобы помазать его драгоценным миром, была кающейся грешницей. Она принесла миро в алавастровом сосуде. Миро представляло собой благовонную жидкость из масл и пахучих веществ, обыкновенно - из лучшего оливкового масла в соединении с благовонными смолистыми веществами вроде нарда или смирны и разных цветов. Алавастр это род мрамора, замечательного своей легкостью, прозрачностью и красотой. Из него приготовлялись разные вазы, урны, курильницы и сосуды для хранения ароматических веществ. Помазание миром на Востоке употреблялось не только в смысле высшего значения, как при помазании царей и первосвященников, а и в обыденной жизни людьми богатыми и знатными, ради удовольствия. Помазывали обыкновенно волосы на голове, лоб, лицо, бороду, одежду (Пс. 22:5; 132:2; Еккл. 9:8 и др.), а в знак выражения особого почтения кому-либо - ноги.
"Ученицы Его негодоваша, глаголюще: чесо ради гибель сия бысть?" - не зная мыслей и чувств глубочайшего благоговения жены-грешницы, ученики осудили ее поступок, зная, что Учитель их не терпел роскоши и выше всего ставил дела милосердия и благотворения. Но они в этом случае ошиблись. Господь оправдал ее поступок, как происходивший от теплой веры и сердечного сокрушения. "Нищих всегда имеете с собой", и, след., всегда можете творить им добро: "Мене же не всегда имате" - это прикровенное указание на близость Своей смерти. Кроме того, этому действию Господь дает и еще особое символическое значение: "возлиявши бо сия миро сие на тело Мое, на погребение Мя сотвори" - ибо в древности был обычай умащать тела мертвых благовониями. В награду за ее поступок Господь предрек ей всегдашнюю память об ее поступке между христианами, что мы и видим, ибо повествование об этом не только записано в Евангелии, но включено и в наше богослужение: в последовании Великой Среды Церковь прославляет поступок этой жены, проводя как бы параллель по контрасту между ним и предательством Иуды, совершенным в тот же день, сразу после этого.
"Тогда шед един от обоюнадесяте, глаголемый Иуда Искариотский, ко архиереом, рече: что ми хощете дати, и аз вам предам Его?" - "Тогда": этим словом выражается не столько последовательность событий, сколько их внутренняя логическая связь. Иуда ожидал от Господа Иисуса Христа земных благ, мирского богатства и владычества: его корыстолюбие теряло терпение, видя полную нестяжательность Учителя: он начал сам вознаграждать себя из ковчежца, тайно присваивая себе вметаемые в него пожертвования, по свидетельству Евангелиста Иоанна (Иоан. 12:6). Случай в доме Симона прокаженного окончательно дал ему понять, что он напрасно ждет обогащения от Учителя добровольной нищеты и самоуничижения. Досада на Господа, обманувшего, как ему казалось, его надежды, и желание использовать хоть какой-нибудь случай к наживе, сделали его предателем. Уже зная о решении синедриона схватить Господа, он сам пошел к первосвященникам, чтобы предложить им за деньги свои услуги - предать им Господа без народа, в уединенном месте. "Что ми хощете дати?..." - эти слова указывают на его досаду и злобу против своего Учителя, которого он решил во всяком случае предать, не споря о цене. Поэтому ему и назначают в общем совсем ничтожную сумму - цену беглого раба - "тридесять сребреник", т.е. тридцать серебрянных, так называемых "священных сиклей", в каждом из которых было всего по 80 копеек приблизительно, а всего, следовательно, около 24 рублей серебром. Такую цену положили, по-видимому, чтобы показать все свое презрение к Господу Иисусу Христу, и в расчете на скупость и сребролюбие предателя, который не станет торговаться. И Иуда действительно оказался сговорчивым, не требовал большего, и "оттоле искаше удобна времене, да Его предаст", Удобного случая, т.е. такого, когда можно будет схватить Иисуса наедине, без обычно окружавшего Его народа. Назначением такой цены исполнилось пророчество Захарии в 11:12-13 о 30 сребренниках, коими неблагодарный народ оценил отеческое попечение о нем Иеговы.
